Форум » Французское королевство » Первое условие бессмертия - смерть или пациент скорее жив, чем мертв. 13- 20-е числа июня 1578 года. » Ответить

Первое условие бессмертия - смерть или пациент скорее жив, чем мертв. 13- 20-е числа июня 1578 года.

Бриан де Монсоро: Граф де Монсоро приходит в себя в Туре, в доме местного архиепископа. Придя в себя граф хотел бы узнать где он находится, как сюда попал и что с ним произошло после той самой злополучной дуэли. Участвуют : Алонсо де Куэва, Бриан де Монсоро, Ульрих.

Ответов - 32, стр: 1 2 All

Алонсо де Куэва: Алонсо сделал знак Ульриху подать раненому еще теплого вина. - Пейте, это придаст вам сил... Ульрих, по способу фламандцев*, добавляет в вино пряные травы, что весьма улучшает кроветворение. Знаю, что вы еще не окрепли для долгих бесед, и не стану чрезмерно утомлять вас. Мне лишь хотелось бы узнать подробности вероломного нападения, которое и приковало вас к постели. Он пристально посмотрел на Монсоро, его взгляд, казалось, проникал в самую глубину души французского дворянина. - Вероятно, вы задаете себе вопрос, почему я счел необходимым увести вас из Анжера - несмотря на сопряженный с путешествием риск. Но вспомните обстоятельства, при которых мой слуга обнаружил ваше тело... И неспокойную обстановку в Анжере. Едва ли я удивлю вас, сказав, что вы каким-то непостижимым образом нажили себе большое количество врагов, и среди людей герцога Анжуйского, и среди людей короля. В то злосчастное утро я как раз покидал Анжер и не мог задержаться... но вы, сеньор де Монсоро, слишком важная фигура в шахматной партии, чтобы оставлять вас в руках тайных врагов. Монахи, что могли о вас позаботится - слишком ненадежная охрана. И плохие лекари. Скажу откровенно, сеньор, тем, что вы еще живы, вы обязаны в первую очередь Богу и вашему святому покровителю, но во вторую - мастеру Мейеру. Это его врачебное искусство позволяет вам дышать и говорить. Алонсо снова ненадолго умолк, и задал главный вопрос: - Кому же вы насолили больше - принцу или королю? * прообраз глинтвейна

Бриан де Монсоро: Монсоро охотно припал к поданному питью. Оно и вправду несколько бодрило. Во всяком случае разговаривать стало намного легче и мысли стали упорядоченее. Обстановка в Анжере? Да, Анжер нынче беспокоен. И это сначала было на руку и Монсоро. А вот потом все пошло на перекосяк. Да и он сам хорош - словно ума лишился. И это все из-за Меридоровой дочки... У графа хоть еще и не было времени обдумать последние события, но тем не менее ранение словно отрезвило бешеного ревнивца. Он больше не позволит жене марать честь дома Монсоро. Вернувшись, он или посадит ее у домашнего очага, как и подобает порядочной жене или разберется с опозорившей его женщиной, как та того заслуживает. Но в том, что Монсоро, ухитрился насолить Франциску Анжуйскому из-за выходок Дианы дон Алонсо сейчас безусловно прав. Ну и глупец же я! Разрушать дело всей жизни из-за юбки! - кровь бросилась графу в голову. Впрочем, сам он понадеялся, что это можно списать на действие вина, прибавляющего сил. Но сейчас некогда было досадовать на себя, а уж тем более вспоминать оставшуюся в Анжу жену. И глядя в упор на своего собеседника, раненый улыбнулся сухими, обметанными губами, - Как бы то ни было, но я обязан вам жизнью, дон Алонсо... И помолчав немного ответил и на главный вопрос, - Если учитывать события последних дней... То как бы не принцу... - усмехнулся утопающий в подушках раненный и эта усмешка больше напоминала оскал умирающего зверя, нежели человеческую усмешку.

Ульрих: Раненый француз не нравился Ульриху. Чем с большим числом французов сводила его судьба, тем меньше они ему нравились все скопом и каждый в отдельности не внушал доверия. Но у господина с этим человеком были давние связи и общие интересы, стало быть, фламандцу придется смириться с тем, что теперь Алонсо будет уделять время для бесед с ним. И значит его задача - приглядываться к тому, платит ли французский дворянин взаимностью, проявляет ли достаточно искренности и уважения к своему союзнику и спасителю? Глаз у него был наметанный, солдаты и слуги свиты боялись его не напрасно, ибо могли бы обмануть самого дона Алонсо, но не его верного пса. И вот Ульрих хлопотал с лекарственной смесью трав и ягнячьего жира, готовя новый компресс для раны своего подопечного, и краем уха прислушивался к их разговору. Алонсо говорил ровным тоном, с точно взятой нотой сочувствия, но фламандец знал, что этот тон его господин приберегал для людей полезных своей службой или положением, но не близких ему по духу. Граф отвечал кратко и неопределенно, ему пока было трудно говорить из-за раны, но даже того, что он уже сказал, было достаточно, чтобы Ульрих уловил вполне искреннюю радость в голосе Монсоро. Однако, то могла быть не радость встречи, а та радость, что дарит надежда на избавление от смертельной опасности. Ульрих постановил себе внимательно слушать и наблюдать дворянина, покуда он слаб и не может полностью вернуть свое самообладание. И если хоть что-то выдаст в нем враждебность по отношению к Алонсо, то у фламандца всегда в распоряжении есть то, что заставит бледные уста француза замолчать навеки... И выглядеть все будет, как смерть, наступившая в результате внутреннего кровотечения в ране... Но размышления о том, как быстро и незаметно убить человека, не мешали el Brujo продолжать смешивать для его ран свежую целебную мазь.


Алонсо де Куэва: Алонсо слегка приподнял брови, как будто удивленный ответом; избавляться от приближенных, ставших по каким-то причинам неугодными, путем подстроенной дуэли, было изящным способом сеньоров, не желавших идти по стопам герцога Майенна*. И Франсуа Анжуйский, с его врожденным хорошим вкусом и умением привлекать в свою свиту превосходных фехтовальщиков и отчаянных задир - вроде господина де Бюсси - вполне мог быть заказчиком "ссоры после бала". Имя королевского фаворита Сен-Люка в сочетании с именем графа де Монсоро звучало очень странно, и когда Ульрих несколько минут назад сообщил это имя своему господину - как услышанное из уст раненого - Куэва подумал, что фламандец ошибся. Или же Монсоро сознательно ввел слугу в заблуждение, намереваясь открыть правду только самому дону Алонсо... если вообще открыть ее. Тем не менее, Алонсо нужно было точно знать все обстоятельства произошедшего, и не только имя убийцы, но и его возможные мотивы. Дьявол, как известно, прячется в мелочах, и самые незначительные детали личной ссоры дворян могли повлиять на ход большой политической игры. - Стало быть, к нападению на вас причастны люди короля... Но вы - главный ловчий, человек, прекрасно принятый при дворе, всем известно, как ценит ваше искусство его величество Генрих III. Кто же посмел поднять на вас руку, и по какой причине? Вам это известно? Для открытой ссоры с вами недостаточно заурядного предлога вроде неосторожного слова или дерзкого взгляда... * герцог де Майенн был организатором убийства графа Сен-Мегрена, зарезанного наемниками во дворе Лувра

Бриан де Монсоро: - Нет, - отозвался Монсоро и в глубине его желтовато карих глаз плеснулась рыбкой и снова ушла в глубину ненависть, - не люди короля, а один миньон - Сен-Люк и в этом нападении нет политики ни на грош... - попытался развеять граф подозрения своего собеседника. Будучи человеком здравомыслящим, он отлично понимал, что не в его интересах сейчас изображать политическое покушение используя для этих целей обычную бытовую дуэль. Но и не собирался, разумеется, признаваться, что опасается и не без оснований, что жена уже начала бесчестить имя которое он ей дал. - Просто получилось так, что каждый из нас счел себя оскорбленным, - в общих чертах пояснил Монсоро, поморщившись от нахлынувших воспоминаний, - Ну а что было потом вы и сами знаете... Он меня ранил... Наверное, думал, что убил... - говоря так, раненый следил за реакцией собеседника. - Интересно, за каким чертом ему нужны все подробности? Если я все уже рассказал его человеку? - думал граф, понимая, что в этой истории всех мотивов мог бы не знать и он сам, не будь они столь очевидны. Ну и наконец с чего это сеньор де Куэва решил, что он будет перед ним исповедоваться, если б даже ему было что скрывать? Впрочем в данном случае графу скрывать нечего. Кроме подозрений в неверности мадам де Монсоро, разумеется. Но это уж дело исключительно семейное.

Алонсо де Куэва: - Я понимаю, сеньор граф. Стало быть, это была обычная ссора, и злосчастное для вас стечение обстоятельств, - кивнул Алонсо. Поверил ли он Монсоро на самом деле, не имело никакого значения; куда важнее была его готовность по крайней мере на словах принять предложенную французом версию за истину. - Ваше спасение есть чудо, на вас явлена милость Божья, и, конечно же, вы не станете подавать жалобу на Сен-Люка и требовать королевского суда. Он проговорил это так спокойно и твердо, как будто не предполагал развитие событий, а сообщал о свершившемся факте. - Но что же вы намерены делать, сеньор де Монсоро? Быть может, для вас тягостно мое гостеприимство, и вы желаете послать весточку своим родственникам или супруге, чтобы предать себя их заботам? Куэву действительно интересовал ответ Монсоро; он не мог исключать, что человек, заглянувший в бездну смерти и чудом избежавший Чистилища, захочет попросту выйти из игры, и провести остаток дней в тишине и покое, на лоне природы, в окружении семьи. Даже если остаток сей и окажется довольно коротким.

Бриан де Монсоро: - Да, обычная ссора и несчастливое стечение обстоятельств, - согласился Монсоро, пытаясь прочесть в лице испанца поверил он ему или нет. Предположение же о возможности жалобы на королевского миньона заставило бы графа рассмеятся при иных обстоятельствах, но сейчас Монсоро был не расположен к веселью, - Вы правы, дон Алонсо, не буду... Не буду по трем причинам - одна из которых такова, что в Париже дворяне тычут шпагой друг в друга по три раза на неделе. И что-то никто не наказан за это королевским-то судом... Да и я сам в состоянии за себя постоять, коли выживу. А коли нет, то и жаловаться мне останется разве что Вельзевулу... Нет, жаловаться не стану... - усмехнулся граф и эта усмешка не сулила злополучному Сен-Люку ничего хорошего, коль будет на то Божья воля и благоприятное для наказанного ревнивца стечение обстоятельств. Услышав же вопрос сеньора де Куэвы о возможных своих намерениях вернуться в Анжер, Монсоро лишь покачал головой, насколько разумеется его теперешнее состояние позволяло подобные телодвижения: - Нет, дон Алонсо, я не чувствую себя в силах совершать подобные путешествия. И если Господь явил мне уже одно чудо, сохранив мою жизнь по дороге сюда, то требовать от него и второе было бы как минимум неблагодарно, а как максимум недальновидно с моей стороны. И хотя графу было еще рано выходить из игры и стремиться к покою и пасторальному счастью на лоне французской природы в окружении любящей семьи, причина отказа Монсоро была несколько иная. Мужчина и не подозревал, что практически все заговорщики переместились из Анжу в Тур и его окрестности. Но и возвращаться к решению своих проблем и отстаиванию интересов, как семейных, так и вне семьи, граф планировал лишь крепко встав на ноги.

Алонсо де Куэва: - Ну что ж, сеньор граф, я рад, что мы оба сумели более-менее разобраться в ситуации, которая касается нас хоть и по-разному, но весьма близко. Отдыхайте, не стану больше воровать ваши силы - теперь вам следует накапливать их. Вы можете полностью довериться Ульриху как врачу; принимайте то, что он сочтет нужным дать, выполняйте его рекомендации, и очень скоро окрепнете настолько, что снова начнете ходить. В тот день, когда это случится, я приглашаю вас на мессу в аббатстве Мармутье. Алонсо доброжелательно улыбнулся, так что его обычно мрачные черты смягчились, встал и церемонно попрощался с раненым. Уже дойдя до двери, он обернулся и проговорил: - Если вам понадобится написать письмо, вам принесут все необходимое; и обо всех прочих желаниях и нуждах, которые у вас возникнут, сообщайте мастеру Мейеру или слуге, которого архиепископ Турский - а именно в его резиденции мы все находимся - любезно предоставил в ваше распоряжение.

Бриан де Монсоро: - Благодарю вас, дон Алонсо. Беседа с вами была столь увлекательна, что не только не убавила мне сил, а напротив, спобствовала поднятию духа. И искренне надеюсь, что стараниями мастера Мейера я смогу посетить мессу в аббатстве Мармутье в самое ближайшее время, - в учтивых словах раненого слышалась искренняя признательность, а улыбка, сопровождающая слова, казалась не просто светской, но по настоящему сердечной. Граф умел быть воспитанным и светским человеком и сейчас постарался отогнать прочь свою привычную угрюмость, сочтя момент весьма подходящим для этого. Поблагодарив дона Алонсо в самых учтивых и изысканных выражениях, Монсоро призадумался. Ему и впрямь следовало написать письмо. Только не Диане. С женой граф собирался разобраться лично. И не родне, которой у графа и не было. Письмо предназначалось управляющему замка Монсоро. Раненный хотел, что бы тот прислал к нему в Тур доверенного слугу графа с дорожным сундуком, деньгами и оружием. Ибо свою привычную шпагу с клинком толедской стали и дагу, прошедшую с Брианом еще гугенотские войны его юности, Монсоро не променял бы и на настоящий Экскалибур. Более того, граф не исключал, что во время злополучной дуэли он проиграл Сен-Люку и оттого, что с ним был не его любимый клинок, а совсем другая шпага. Оттого-то воспользовавшись любезным предложением сеньора де Куэвы, раненный попросил мастера Мейера принести перо и бумагу. А так же по возможности расположить его в подушках так, что бы попробовать черкануть хотя бы пару строк.

Ульрих: Ульрих поклонился, выслушав распоряжение раненого, и вышел, чтобы принести ему все требуемое. Догнав своего господина, он счел разумным доложить ему о желании графа писать письма и задал волнующий его по долгу службы вопрос: - Будут ли у тебя какие-то особые распоряжения относительно этого сеньора, саид? Может быть, приставим к нему не монаха, а кого-то из наших людей? Мне так будет спокойнее...

Алонсо де Куэва: - Ну, если тебе так будет спокойнее - приставь, - усмехнулся Алонсо, привычно отметив предусмотрительную бдительность своего верного помощника. Если он сам, под грузом забот и ответственности, и упустит из виду какую-то важную деталь, связанную с опекой над раненым французом - мимо Ульриха она точно не проскользнет, как куропатка мимо охотничьего пса. - Полагаю, Сальвадор с этим справится. Проинструктируй его как следует, пусть ни в коем случае не противоречит желаниям сеньора де Монсоро и ни в чем не утесняет, наоборот, держится с отменной любезностью. Граф должен чувствовать себя как дома, и когда встанет на ноги - не выказать стремления мгновенно покинуть нас... Он очень, очень нужен нам в Туре. Я рассчитываю на него в переговорах с Гизами, но пока он слишком слаб, чтобы впутывать его в паутину дипломатии. Алонсо скрестил на груди руки и замолчал, устремив взгляд в окно, на закатное небо, расцвеченное розовыми, лиловыми, багряными и охристо-золотыми цветами; эта почти молитвенная сосредоточенность на картине, нарисованной руками если не самого Творца, то его ангелов, помогала ему выстроить следующие ходы в сложной партии "турского заговора". - Как ты полагаешь, Ульдерико - каковы шансы сеньора де Монсоро полностью восстановить здоровье? Уверен, он выживет, но сможет ли, к примеру, сражаться с таким же азартом? Не подорвет ли ранение его... мммм... мужскую силу? Я считаю сию немощь скорее благом, ибо она помогает отвлечься от плотских страстей и вернее прочего обращает к смирению и покаянию, но нынешние дворяне не желают аскезы, они развращены и неисправимы... на какие только глупости и беспутства не толкает мужчин страх перед половым бессилием! Я хотел бы знать наверняка, не грозит ли сеньору де Монсоро подобное испытание?

Ульрих: Ульрих согласно кивал, выслушивая рассуждения господина о раненом и его соображения насчет обхождения с ним. Когда же Алонсо спросил его мнения о здоровье графа и его мужской доблести, фламандец без колебаний ответил: - О, полагаю, тебе, саид, нет нужды тревожиться о том, что мужская сила француза иссякнет от подобной раны, как и его гневный нрав. Ему же грудь продырявили, а не чресла... Тут Ульрих хмыкнул, подумав про себя, что возиться с раной груди все же приятнее, чем ковыряться в паху больного. - Если что и внушает мне опасения, так это лишь сможет ли он обойтись без кашля и трав, его утоляющих? Клинок задел плевру* и тем самым ограничил свободу пневмы**, так что наверняка еще какое-то время он будет кашлять с кровью и страдать одышкой. Я даю ему отвар крапивы и цветков яснотки, чтобы рана скорее зажила изнутри. Но если ты желаешь, чтобы он побыстрее встал на ноги и был тебе полезен, я добавлю еще несколько трав в состав моего отвара... _____________________ * плевра - тонкая мышечная оболочка грудной полости. ** пневма (греч) дыхание, дух.



полная версия страницы