Форум » Париж стоит мессы! » 2 февраля 1578 года. Супружеская сцена. Маргарита Валуа/Генрих Бурбон » Ответить
2 февраля 1578 года. Супружеская сцена. Маргарита Валуа/Генрих Бурбон
Маргарита Валуа: Генрих Бурбон уже принял твердое решение бежать из Лувра, но Маргарита об этом даже не догадывается. Среди гугенотов-приближенных Наварры - раскол: одни считают необходимым увезти королеву с собой, другие (и прежде всего Агриппа д'Обинье) категорически против этого, ибо обвиняют Маргариту в провале первой попытки побега, и усматривают в ней лишнюю угрозу. Генрих встречается с женой, намереваясь вызнать ее тайные мысли и понять, может ли он и дальше рассчитывать на Маргариту как на союзницу, и стоит ли рисковать, доверяя ей план побега...
Ответов - 10
Генрих Наваррский: Иногда Лувр казался Генриху большими ярмарочными подмостками, по которым, кривляясь и паясничая, скачут дамы и рыцари, священники и короли. Вот и ему, пленнику этого мрачного дворца, поневоле приходилось крутиться вместе с ними, лицемерить, менять маски одну за другой. Вот, например, в этот вечер королю Наваррскому предстояло исполнить роль примерного супруга. По большому счету, отвращения к этой роли он не испытывал – видит Бог, милочка Маргарита была более чем снисходительной женой, и умницей к тому же. Загвоздка была в том, что Генриха мучила совесть. Не сказать, чтоб очень сильно, но все же. Именно поэтому он решил, что будет нынче со своей женушкой мил и любезен, она это заслужила, а кроме того, может быть этот вечер – последний из тех, что они проведут вместе, как простая дружная семья, так почему бы не насладиться им в полной мере? В покоях Маргариты было тепло и уютно, на ужин подавали изысканное вино (слишком изысканное, на вкус Генриха, который предпочел бы что-нибудь попроще и позабористей), сама королева Наваррская, как всегда, блистала красотой. «Спору нет», - размышлял Генрих, благодушно улыбаясь супруге. – «Маргарита рождена для трона. Только нужна ли Наварре королева, а мне – жена? Тем более, что не очень-то ее любят мои протестанты, видя в этой дочке Валуа самого сатану с рогами и хвостом… но с другой стороны – бросить ее в Лувре, на съедение братцу и милой матушке Екатерине. Эх, святая пятница, вот еще задачка на мою голову!». - Вы сегодня такая миленькая, Маргарита, - попытался проявить галантность беарнец, что бы хоть как-то начать разговор. Может быть, беседа с женой поможет ему решиться – оставить ее в Лувре (попросту бросить, чего уж там играть словами), или взять с собой, когда наступит долгожданное время побега. – И эти украшения вам к лицу! Вы для меня нарядились, а, милочка моя?
Маргарита Валуа: Маргарита бросила взгляд на свое скромное домашнее платье из голубого бархата, отделанное шелковой вышивкой и черным кружевом, и улыбнулась супругу. -Конечно, сир, ведь я знала, что Вы навестите меня сегодня, и надеялась порадовать Ваш взор... Тем более что Вы, Генрих, благоволите иногда находить меня красивой. Наварра что-то затевал - молодая женщина видела это по его глазам: взгляд мужа то становился жестким и решительным, то вдруг в нем мелькало странное смущение и страх... Но она не торопила его, ожидая, пока он сам заговорит о том, что его тревоожит. Маргарита привыкла, что муж делится с ней всеми своими замыслами, и ей льстила роль первой его советницы, поскольку Наварра никогда не следовал принципу "Послушай женщину и сделай наоборот", и в самом деле считался с мнением жены. Несмотря на черную кошку, пробежавшую между ними после удаления Жийонны де Ториньи*, Маргарита давно уже не держала зла на Генриха, и по-прежнему готова была участвовать во всем, что он намеревался предпринять - не делом, так словом. - Нравятся ли Вам кушанья, сир? - спросила она, чтобы заполнить возникшую паузу. - Может быть, паштет слишком сухой? Не желаете ли, чтобы подали яичницу? ** ______________________________________________________________________ *исторический факт. Супруги сильно поссорились, когда Наварра "прогнулся" перед королем Франции, и по его требованию удалил от Маргариты ее верную фрейлину, подругу и союзницу, мадемуазель де Ториньи. ** яичница со свежим чесноком и черным хлебом - любимое блюдо Наварры. Ужиная с Маргаритой, он часто просил принести именно его.
Генрих Наваррский: Не без внутреннего сожаления Генрих решил отказать себе в любимом блюде, столь любезно предложенном Маргаритой. Рассчитывая, впрочем, позже непременно вознаградить себя за такую жертву. Нет, яичницу с чесноком он любил! Вот только Маргарита запах чеснока не переносила на дух, а этой ночью Генрих намеревался оказать внимание своей царственной супруге. Так что ему не хотелось бы оказаться выставленным за дверь посреди ночи из-за такой малости как яичница. - Паштет? Отличный паштет, всем паштетам паштет скажу я, вы прекрасная маленькая хозяюшка, Маргарита, ваш стол всегда выше всех похвал, - воодушевленно воскликнул он. - Вы и сама выше всяких похвал! Последние слова король Наваррский сопроводил весьма красноречивым взглядом. Решив, что лучший способ отвлечь женщину от политики – это любовь, Наваррский со всем пылом начал делать супруге глазки. «Агриппа говорит, что Маргарита слишком умна и хитра, и, видит Бог, он не так уж неправ», - размышлял он при этом. –«Не хотелось бы мне, чтобы моя милая женушка решила, будто я что-то затеваю за ее спиной. Королева Наваррская – хороший друг, но враг – опасный. Но, тысяча чертей! Не успел я стать королем, как оказался женат. Не успел жениться, как оказался католиком и пленником этой милой семейки! По правде сказать, я бы не отказался побыть королем на свободе и чуточку неженатым! Хотя бы на время». Но, если говорить откровенно, дело было даже не в этом. А в том, что в последнее время Маргарита, казалось, была вполне довольна своей жизнью. Было ли это довольство показным или истинным – кто знает, но Наваррский всерьез опасался, что его супруга, поведай он ей о готовящемся побеге, подумает-подумает, да и расскажет обо всем своей матушке и братцу. «Вот это и стоит прояснить», - решил для себя Генрих. - Милочка моя, а как поживает мадам Екатерина? Я не видел сегодня нашу добрую матушку, надеюсь, она здорова?
Маргарита Валуа: При упоминании матери легкая тень пробежала по лицу Маргариты, но она быстро справилась с собой и сдержанно ответила: - Она здорова, сир. Но заботы о благополучии Его величества и укреплении трона поглощают все ее время и силы. Генрих никогда не отличался деликатностью, и в тонких душевных сферах порой вел себя не лучше слона в посудной лавке. Но зато в других сферах, не менее важных для королевы, проявлял прямо-таки удивительную скромность. И за это ему можно было простить многое... Хотя Наварра был небескорыстен, и ждал от жены такого же снисхождения ко всем своим проделкам. "Что же он скрывает?" Маргариту разбирало детское любопытство, и она позволила себе быть такой, какой хотел ее видеть муж - милой, очаровательной и покладистой. Молодая женщина передвинулась поближе к Наварре, взяла его за руку и, понизив голос, заговорщически произнесла: - Я полагаю, Генрих, Вы нанесли мне визит не для того, чтобы говорить о моей матушке? Ведь в последнее время Вы не очень-то баловали меня посещениями, предпочитая общество мадам де Сов и мадемуазель де Рюэ...
Генрих Наваррский: Памятуя о том, что у стен есть уши, а у стен Лувра помимо ушей есть еще и глаза, которые зорко следят за ним, Наваррский воздержался от каких-либо слов в адрес «доброй матушки» Екатерины, хотя, видит Бог, уж ему-то нашлось бы что сказать. И даже его простоватое лицо сохранило выражение вежливого сочувствия к трудам Екатерины Медичи на благо Франции. А вот любопытство Маргариты, ее вопросы настораживали. Как знать, не поручила ли семейка Валуа его милой женушке выведать у своего супруга тайные мысли и не слушает ли флорентийка их разговор через какое-нибудь потайное окошко или слуховую трубу! И, кстати, раньше королева Наваррская сама предостерегала Генриха от откровенных разговоров в ее покоях. Грубовато потрепав тонкие пальчики жены, Генрих только ухмыльнулся в ответ на ее замечания относительно де Сов и де Рюэ. Маргарита не оказывала чести ревновать своего супруга к придворным кокоткам, и, Святая Пятница, была совершенно права. Ни одна из этих сирен и в подметки не годилась его милой женушке, у которой был всего один недостаток в глазах Генриха (но, увы, весьма существенный) – Маргарита была тем, кем была. Наследной принцессой из дома Валуа, которую насильно выдали замуж за беарнского увальня. Может ли такая женщина не мечтать в глубине души освободиться от супружеских уз? - Вы же знаете, душенька моя, как вы любимы вашей семьей, - самым простодушным тоном произнес он. – Я заметил, что ваши братья начинают ревновать, когда я провожу в ваших покоях слишком много времени. Что касается вашего вопроса, то, право слово, душенька, я сегодня здесь только ради вас. Я соскучился по вашим красивым глазкам, по вашему красивому ротику, который говорит такие умные фразы… ну, и по всему остальному, конечно, тоже. Эти слова Генрих сопроводил выразительным взглядом, охватившим «все остальное».
Маргарита Валуа: Маргарита надула губки, подражая мадам де Сов, и, притворно сердясь, проговорила: - Генрих, Вы гадкий обманщик! Помнится, Вы не очень-то беспокоились о нежных чувствах моих братьев, когда вскоре после нашей свадьбы начали проводить у меня каждую ночь... Да еще досадовали, что я обделяю Вас вниманием. Но увы, мое женское тщеславие нашептывает мне принять Ваши слова за чистую монету и все простить... как обычно. Она улыбнулась и приняла столь соблазнительную позу, что ей позавидовала бы самая искусная сирена из "летучего эскадрона". Но внимательный наблюдатель наверняка заметил бы в жестах и голосе королевы оттенок нарочитости - а Генрих Бурбон, без сомнения, был внимательным наблюдателем. И Маргарита знала это лучше, чем кто-либо другой. "Если тебе угодно притворяться, мой дражайший супруг, я готова сыграть по твоим правилам... Только к чему эти экивоки между нами, хотела бы я знать? Д'Обинье, черный ворон, все же сумел накаркать, и теперь мне уже не доверяют, как прежде? Как забывчивы мужчины... Я могла бы не один, а десять раз спасти ему жизнь, однако мужскую природу не изменить. И голос друга всегда будет звучать для Генриха громче, чем голос женщины. "
Генрих Наваррский: Как ни странно, слова супруги о прощении, неприятно царапнули Наварру по сердцу. Королева Маргарита действительно была не только мудрым советчиком, но и снисходительной женой, всегда готовой, коли возникнет такая необходимость, посмотреть в другую сторону. «Если бы я мог доверится ей», - пронеслось в голове у Генриха, пока он, склонившись над ручкой жены, игриво целовал царственные пальчики. – «Или хотя бы попросить доверится мне». Но ни то, ни другое не представлялось беарнцу возможным. Во-первых, Агриппа мог быть и прав в своих подозрениях насчет королевы Наваррской, а во-вторых, сама Маргарита была не из тех милых лепечущих созданий, что слепо идут за своим супругом и повелителем по жизни, не задавая лишних вопросов и полагаясь во всем на чужую волю. Осторожность боролась в Генрихе с чувством справедливости, как ни крути, а у него было достаточно оснований быть благодарным Маргарите. «Ну что за жизнь», - в досаде подумал он. – «То ли шахматная партия, то ли карточная игра, где каждый норовит оставить другого с носом». Это сравнение, впрочем, натолкнула Генриха на одну мысль. Хитро улыбнувшись своей прекрасной супруге, он произнес: - Знаете, Маргарита, милочка, мои друзья не так давно показали мне занимательнейшую карточную игру, итальянскую, кажется. Называется «Король в своем замке». Если у вас есть желание, и найдется колода карт, я мог бы показать вам как в нее играть! Говоря это, Наварра был весьма доволен собой. Возможно, таким образом ему удастся объясниться с Маргаритой не сказав своей умнице-жене при этом ничего такого, что можно было бы использовать против него же.
Маргарита Валуа: - Конечно, сир, я думаю, это будет очень занятно, - весело согласилась Маргарита, очень любившая и карточную игру, и эзопов язык. Она сделала знак слугам, и через несколько мгновений все необходимое было у нее под руками. - Показывайте же, Генрих... И самое главное, не забудьте разъяснить правила! Она чуть подалась вперед, внимательно следя за тем, как смуглые руки мужа ловко раскладывают карты на столике.
Генрих Наваррский: «Правила, правила», - ворчал про себя Генрих, мешая карты. – «Откуда я их знаю? Ну, что поделать, придется сочинять на ходу». - В эту игру, милочка моя, можно играть как друг против друга, так и объединившись, - любезно пояснил Наварра, как можно серьезнее глядя на свою жену. Маргарита, чьи глаза сейчас горели от любопытства, а алый ротик улыбался, была прелестна, что Его Величество не преминул отметить, запечатлев на губках супруги легкий поцелуй. – Лично я не люблю играть в одиночку, но эта игра – хитрая, в ней легко можно оказаться преданым. Один неверный ход - и вот ты уже в проигравших, а проигрывать обидно, вы согласны, Маргарита? Итак, бесценная моя супруга, главное действующее лицо в этой игре – король! Генрих вытащил из колоды нужную карту. Художник, разрисовавший ее, постарался на славу, изобразив монарха пышно разодетым и при всех регалиях. Полюбовавшись на нее, Наварра протянул карту Маргарите, а сам, взяв со стола кубок с вином, сделал несколько глотков. - Если игрок окажется недостаточно искусен, - продолжил он. – То король в конце игры окажется в дураках.
Марко Гальярди: Тема "заморожена"
полная версия страницы